Клириками этой общины стали Алексий Зерчанинов, Евстафий Сусалев и Иоанн Дейбнер, а мирянами — несколько представителей русской аристократии. Их советниками и духовными наставниками были отцы Борен и Буа.

Отец Иоанн Дейбнер происходил из знатной семьи, занимавшей шестое место в чине русского дворянства, в котором насчитывалось двенадцать степеней. Получив юридическое образование, в 1899 году под влиянием Соловьева он принял католичество. Дейбнер женился на француженке Мари Паннэ, родом из Франш-Конте. Это была очень благочестивая и смелая женщина. Служить ему довелось под началом Столыпина, тогда — саратовского губернатора. Духовник Дейбнера, настоятель петербургского католического храма св. Екатерины, посоветовал ему встретиться с Андреем Шептицким, митрополитом Лембергским (Львовским). Восточная Галиция, столицей которой был Львов, входила в то время в Австро-Венгерскую империю. Митрополит Андрей, горячо увлеченный идеей создания в России униатской Церкви, рукоположил его во священника и приписал к своей епархии. Вернувшись в Россию, о. Иоанн Дейбнер служил сперва тайно, но, устав от конспирации, ко всеобщему удивлению попросил скромный пост мирового судьи в небольшом сибирском местечке, недалеко от Тюмени. Именно там, в Ильинском Тобольске, 15 августа 1899 года родился Александр Дейбнер, которому предстоит еще оказаться в центре нашего повествования став секретарем монсеньора д'Эрбиньи, в 1932 году он был обвинен в шпионаже в пользу Советского Союза.

В 1905 году, благодаря принятию закона о веротерпимости, о. Иоанн Дейбнер смог открыто заявить о своей принадлежности к Католической Церкви. Он вернулся в Петербург, где примкнул к католической общине. Дейбнер не сразу покинул гражданскую службу, исполняя обязанности смотрителя благотворительных заведений вдовствующей императрицы Марии Федоровны, но потом ушел в отставку, чтобы целиком посвятить себя священнослужению.

Священникам, пришедшим в Католическую Церковь столь разными путями, было не так просто найти общий язык. Великой заслугой Наталии Ушаковой является то, что она смогла сохранить единство общины и позаботилась о ее материальном обеспечении в годы войны и в тяжелое время революции. Кроме того, что Ушакова была поистине неутомима в своих трудах по созданию и сохранению католической общины, нам известно о ней сравнительно немного. Она была кузиной Петра Аркадьевича Столыпина, который 9 мая 1906 года стал председателем Совета министров; Солженицын без колебаний называет это назначение настоящим чудом в русской истории. По причине дружбы, которую Столыпин всегда питал к своей кузине, это назначение является также чудом и для нашей истории. Как говорится в одном польском исследовании, Наталия Ушакова, внучка киевского генерал-губернатора генерала Драгомирова, своим обращением в католичество была обязана тайному иезуиту о. Пыдынковскому, который интересовался также о. Алексием Зерчаниновым, перешедшим в Католическую Церковь с помощью о. Фульмана (в своих письмах Неве называет его Фюрманом), служившего тогда священником прихода ссыльных поляков в Нижнем Новгороде, а позже стал епископом Люблинским. Наталия Ушакова скончалась от рака желудка летом 1918 года, примерно в то же время, что и мать Леонида Федорова.

Нелегко было двум ассумпционистским монахам возгревать духовную жизнь столь разношерстной группы, вызывавшей своей подчеркнутой русскостью и приверженностью восточному обряду враждебное отношение поляков и неминуемо — настороженность православных. Пользуясь поддержкой некоторых кругов русской аристократии, они старались держать Святой Престол в курсе положения этого ядра русских католиков. Их донесения попадали в Рим или обычным путем — с письмами, адресованными о. Эмманюэлю, — или же через людей, отправлявшихся за пределы России. Чаще всего отцы использовали свои каникулы в Европе для того, чтобы приехать в Рим и лично проинформировать обо всем статс-секретаря кардинала Мерри дель Валя.

В феврале 1908 года о. Борен составил для статс-секретариата очень четкое донесение о силах общины и перспективах дальнейших действий. К силам он относил троих уже известных нам священников — Алексия Зерчанинова, Иоанна Дейбнера, Евстафия Сусалева. Борен упоминает также о. Веригина, совершавшего служение в русских часовнях в По и Биаррице; он был личным другом князя Белосельского, который доставил доклад Борена в Рим. Наконец, о. Федоров — будущий архимандрит и мученик, о котором Борен сказал в 1908 году Это сила для будущего.

Все эти священники находились в каноническом подчинении у митрополита Андрея Шептицкого. Однако митрополит, живший в Лемберге (Львове), в Австрийской Галиции, не являлся русским подданным и не мог официально осуществлять юрисдикцию на территории России, тем более что Святой Престол был связан с Россией конкордатом. В 1907 году Шептицкий совершил тайную поездку к петербургским католикам, но об этом стало известно полиции. Правительство было возмущено и заняло враждебную позицию по отношению к этой маленькой общине.

В докладе говорится также о двух священниках, которые называют себя сочувствующими. Это иезуит о. Урбан, который находился в Петербурге всего шесть месяцев, но подпал под польское влияние. Мы позволяем о. Урбану, — пишет Борен, — ополячиваться сколько ему угодно, а сами все больше и больше работаем с русскими. Другой сочувствующий — о. Штерк для этого немецкого бенедиктинца обряд имеет прежде всего археологическую ценность; он проповедует восстановление обряда в таком виде, каким он был в IV веке. В Риме о. Штерк сопротивлялся русской идее по его мнению, не следовало допускать создания Католической Церкви славянского обряда; верных, принимавших католичество, следовало латинизировать. Исключение, считал о. Штерк, можно было предоставить для священников они могли бы служить в своем обряде, но при этом не получали бы приходов.

В большей степени, чем священники, потенциал группы составляли миряне. Помимо Наталии Ушаковой, это были князь Белосельский, княгини Елена Долгорукова и Мария Волконская, сестра помощника председателя Думы, жившая, однако, в Риме, девицы Гончарова и Яновская (студентка университета), а также г-жи Потемкина, Федорова (мать будущего экзарха Леонида). Есть и сочувствующие — граф Бобринский, князь Оболенский, который 15 октября 1905 года сменил Победоносцева на посту обер-прокурора Святейшего Синода, но спустя два года по причине своих либеральных взглядов и терпимости вынужден был покинуть этот пост; наконец, Хомяков — брат председателя Думы.

Много препятствий создают поляки, которые плетут интриги, стараясь показать себя в глазах Рима народом-мучеником. Они считают, что славянский обряд отдаляет от Рима и приближает к схизматикам. Поляки, — отмечает о. Борен, — ловкие дипломаты и опытные интриганы.

Что касается отношения русской прессы к восточному обряду, то оно чаще всего враждебно. Пресса обрушивается на галицких униатов, требующих восстановления Каменецкой кафедры, униатской Холмской епархии, а также — провозглашения Львовского митрополита униатским патриархом.